Детство — это вокально-инструментальные ансамбли: САМОЦВЕТЫ, ПЕСНЯРЫ, ЛЕЙСЯ ПЕСНЯ, ПОЮЩИЕ ГИТАРЫ, ВЕСЕЛЫЕ РЕБЯТА... У меня был проигрыватель "Сильвер" на трясущихся ножках, я врубал его на полную мощность и орал вместе с ним. Это было еще в Красноярске. Потом я переехал в Екатеринбург, потом — в Сургут, потом из Сургута — обратно в Екатеринбург, уже в институт. Все эти перемещения в пространстве были связаны с профессией моего отца: он был транспортным строителем.

Когда я учился в школе, появились первые магнитофоны. Мы с друзьями кооперировались и перезаписывали ходившие по рукам пленки. В принципе, нам было все равно, что мы слушаем. Только потом узнали: THE BEATLES, PINK FLOYD, DEEP PURPLE, URIAH HEEP... А в седьмом классе эти названия нам ничего не говорили. Мы все это списывали с чужих пленок или с "Голоса Америки", с "ВВС" — свист, скрип... Делали из проволоки витиеватые антенны, выбрасывали их по ночам в форточку, пока родители спали. Еще какие-то пленки присылали из-за границы — из Венгрии, Югославии. Это примерно год 1974-75-й.

Потом началось уже "профессиональное" увлечение музыкой: какие-то договоры, стрелки, обмен пластинками. В Красноярском ЦУМе иногда "выбрасывали" советские пластиночки с тремя-четыремя песнями, причем на первой стороне могли быть песни одной группы, а на второй — совершенно другой. Такой нормальный сборник получался. Первым потрясением были CREEDENCE. Помню, мы с друзьями в школе на перемене играли в "трясучку", прибежал кто-то: "Короче, в ЦУМ привезли классную пластинку, — певца Криденс зовут!" Мы все ломанулись, купили, у кого были деньги, кто в "трясучку" выиграл. Ну а дальше переписывали друг у друга. На этой пластинке были "Перекресток", "Дождь", еще что-то... Очень большое впечатление на меня произвело. С тех пор я стал уже CREEDENCE целенаправленно нарывать... Записи БИТЛОВ, РОЛЛИНГОВ можно было достать только по конспиративным каналам. Определенные личности вертелись у ЦУМа. Их нужно было знать — такие вещи грозили неприятностями...

9-й класс я заканчивал в Екатеринбурге. Проучился там всего одну четверть, но после Красноярска с его периферийными законами это было очень круто. Я приехал — мне первым делом рожу набили... Зато я там наслушался всякой музыки. И даже за 3 месяца успел сколотить группу. Ну, как — группу? Она даже никак не называлась. Нас было двое с двумя гитарами, и мы периодически тянули к себе басиста и барабанщика. На одной гитаре снимали две верхние струны, — получалась как бы бас-гитара...

В 1977 году я переехал в Сургут. Там процветала уже такая кооперативная деятельность: брали пленки, записывали на них модные группы, наклеивали черно-белую фотографию с диска. Получался такой альбом, который можно было купить в киоске "Союзпечати" за 10 рублей. В Сургуте у нефтяников и буровиков популярная тогда музыка — BONEY М, Донна Саммер — считалась фуфлом. Люди слушали более тяжелую музыку, KISS, например...

В Сургуте у меня появилась первая настоящая рок-группа. Причем, именно "рок", хотя нас за это гоняли. Мы пользовались школьной "аппаратурой" — баяном и пионерским барабаном. Остальное сами делали. Я взял струны от рояля, натянул на обычную гитару 4 штуки — получился бас. Группа называлась BIG VIRUS — аббревиатура из имен участников. Я придумал это название, чем весьма гордился. Нас было четверо: клавиши, гитара, бас и барабаны. Среди всех школ города мы считались самыми крутыми, главным образом потому, что к 8 Марта сочинили рок-оперу, посвященную как бы девчонкам и исполнили ее в кабинете химии, среди всяких пробирок и колб. Я сдялал афишу: взял что-то из плакатов или конвертов пластиночных от DEEP PURPLE (по-моему, "Комету") и наши рожи врисовал туда. Мы такие волосатые получились. Ну, и музыка была соответствующая...

Еще такой прикол был: у нас был учитель физики — молодой, бородатый парень. Он вместо того, чтоб проводить практические занятия, приносил из дома пластинки, ставил на вертак и крутил нам. Он был гурман, у него хорошие записи были — PINK FLOYD, NAZARETH, SLADE, SWEET, BAY CITY ROLLERS, BAHMAN TURNER OVERDRIVE, RUSH, Элис Купер... Не знаю, что стало с этим достойным человеком впоследствии, но подозреваю, что его педагогическая карьера сложилась не очень удачно...

В Екатеринбург я вернулсд. уже в новом качестве — студентом. В Архитектуркбм было очень много музыки. Такой легкий, ненавязчивый фанатизм. У каждого уже были какие-то свои определенные пристрастия, но, почему-то, все сходились в одном, — в любви к LED ZEPPELIN. Все группы, существовавшие на всех курсах и всех факультетах, "снимали" LED ZEPPELIN. Самая крутая из них называлась ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ БЭНД; они играли "Physical Graffiti", причем неплохо.

Музыкальная жизнь бурлила в редакции институтской газеты "Архитектор" — мы там просто жили. Там стояла аппаратура, все время кто-то приносил новые записи... Это называлось "студенческой самодеятельностью". Чтобы не ездить в колхоз, мы организовали группу. Это было престижно: все копали картошку, а мы приезжали потом и чесали на танцах. Нас за это еще и все любили. Практиковали мы хитрые вещи: поскольку я не успевал разучивать новые песни на английском — старые-то хиты я знал наизусть! — просто иногда выходил на какую-нибудь сцену и начинал молотить всякую белиберду. Монголо-татарский какой-то рок-н-ролл получался. Ну, а так все пели всё то же самое — DEEP PURPLE, LED ZEPPELIN, SLADE... Каша была, словом.

Тогда в Екатеринбурге уже существовало понятие "туча" - толкучка за городом, куда все ездили обменивать, покупать и продавать пластинки. Причем мы, архитекторы, занимались довольно неблаговидным делом — подделывали диски, плакаты, постеры... И использовали довольно сложную технологию, надо сказать. Это было возможно из-за наших тусовок в редакции газеты. Мы брали какую-нибудь советскую пластинку, отпаривали на ней "пятак" и приклеивали новый, вырезанный из ватмана. Потом, иногда прямо на занятиях, на новом "пятаке" аккуратно, перышком выводили один в один все данные с фирменной пластинки. Получалось очень красиво. С конвертами, плакатами, постерами поступали примерно таким же образом. И втюхивали эти произведения искусства кому-нибудь рублей за 100. Людей и подкупало то, что вместе с пластинкой и крутой плакат, и постер, свернутый в трубочку... Приходишь домой, ставишь на вертушку, — а там вместо 10 СС Людмила Зыкина поет. Если бы сейчас раздобыть такое — это был бы потрясающий документ тех лет.

Ближе к окончанию института уже пошла новая волна — конечно, MADNESS и THE CURE. Еще — АДАМ И МУРАВЬИ, STRAY CATS. Но новая волна быстро в мейнстрим выродилась — POLICE и прочее...

Когда я заканчивал институт, уже началась эпоха магнитоальбомов. Мы уже записали первый свой. Получили дипломы и рванули в Питер. На свой страх и риск, по хипповым каналам — наскребли денег и рванули. Жить было негде, и нас в Питере как-то так расфасовали, что одну ночь мы провели у Пиночета, а потом уже устроились жить у Птеродактиля. Это на меня произвело неизгладимое впечатление. Казалось, что весь Питер стоит на рогах, особенно во время фестивалей Рок-клуба. Одна большая тусовка. Поэтому, когда я вернулся в Екатеринбург — такой весь обтрепанный, оборванный, наэлектризованный — я сразу понял, в какую сторону надо грести. Нас в Питере напичкали совершенно иной музыкой — типа TALKING HEADS... Даже другой эстетикой. Акцент уже был поставлен на отечественной музыке — КИНО, ЗООПАРК, АКВАРИУМ. И произошел переход резкий — зарубежная музыка отошла на второй план, а наша, подпольная, увлекала и провоцировала на какие-то самостоятельные действия. Процесс сочинительства — и сама по себе вещь захватывающая, а тут я просто как с ума сошел. Мы были одними из первых, кто заиграл советскую новую волну. Екатеринбургский рок-клуб нас подверг обструкции, когда мы писали "Невидимку". Ведь все тогда хард-рок играли — УРФИН ДЖЮС и прочие. И вдруг у нас такие электронные звуки!.. Так что благодаря Питеру у нас состоялась первая запись.

В 1985 году я оказался вынужденно безработным — это была довольно-таки стремная по тем временам вещь. Я не поехал по распределению в Тюмень и безработным стал как бы автоматически. Без денег я мотался месяцев 8 по стране — по хипповской системе. Это был как бы уход в иное измерение — просто для того, чтобы не заплесневеть...

Как только мы вошли в эшелон, так сказать, исполнителей, процесс меломанства пошел на спад. Я сосредоточился в основном на том, что сам играл. Это было уже вполне достаточно. Ведь мне кажется, что все оригинальное было сделано с 1960-го по 1972-й год, где-то так. И хотя потом было много музыки классной, но это всё повторения шли... Раньше новая музыка притягивала меня как магнит, буквально каждую неделю случались какие-нибудь открытия, а теперь часто приходится себя заставлять что-то слушать. Что я слушал в последнее время? В первую очередь то, с чем приходилось сталкиваться по работе — КИНО, DEADYI1IEK. Или музыку соответствующего типа, под влиянием которой что-то формулировалось, сформировывалось: PORTISHEAD, например. А так — что-то привычное для себя: Боба Дилана, Тома Уэйтса, T.REX... Ник Кейв практически весь у меня есть. Башлачев. Вот, недавно вышел диск ТРЕКА...

В тур чаще всего беру с собой плейер. Тур интересен тем, что от безвыходности, переслушав свои кассеты, начинаешь слушать чужие. И слушаешь музыку, которую слушать, в принципе, не собирался. И иногда происходят небольшие перевороты в сознании. Я таким образом, например, стал слушать хип-хоп... Музыку дома всегда в наушниках слушаю, так, чтобы больше ничего не отвлекало. По настроению. Иногда радио... Машины у меня нет, а если бы была, то, думаю, ограничился бы двадцатью любимыми кассетами и слушал бы в салоне только их.